Франсин Риверс - Воин [The Warrior]

Но это не разубедило мальчика, вспыхнувшего от негодования.

— Я пас овец и коз у своего отца. Когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, я гнался за ним с дубиной и нападал на него и вырывал добычу у него из пасти. — Он сделал жест, будто показывая, как он это делал. — А если он нападал на меня, я хватал его за космы и забивал его дубиной до смерти.

Он стукнул по ладони кулаком.

Советники прыснули от смеха. Ионафан взглядом заставил их замолчать.

— Так делал я со львом и медведем, и так я сделаю с этим необрезанным филистимлянином, потому что он поносил воинство Бога живого!

Этот мальчик понимал то, чего не уразумели ни царь, ни его советники. Чудовищный исполин не просто глумился над царем и его войском — он наносил оскорбление самому Господу — Богу небес и земли!

— Господь, который спасал меня от льва и медведя, спасет меня и от руки этого филистимлянина!

Саул оглянулся на Ионафана. Ионафан кивнул. Конечно же, Сам Господь был с этим мальчиком, как был Он с Саулом в Иависе Галаадском, как был Он с ним самим, когда он взбирался на утес при Михмасе. Откуда еще у парнишки такая страсть, такая вера?

— Ладно, ступай, — промолвил Саул. — И да будет Господь с тобою!

— Принести мои доспехи!

Саул надел на мальчика свои одежды с гербом. На голову — медный шлем. С каждой новой деталью тяжелого вооружения мальчик, казалось, становился меньше ростом. Наконец, Саул вручил ему свой меч.

— Иди. И да будет Господь с тобою.

Ионафан нахмурился. В царских доспехах мальчик еле передвигался. Меч нелепо бился об ноги при каждом шаге. Он попытался извлечь его из ножен — и чуть не уронил.

Авенир глядел на это с ужасом. — Мы отправляем на мужское дело ребенка?

Ионафан блеснул глазами. — А ты что, хочешь, чтобы пошел царь? Я то, понятно, трушу! А как насчет тебя, Авенир? Может, сам выйдешь? — Он оглядел остальных. — Достанет ли хоть у кого–нибудь из нас храбрости идти на Голиафа?

Мальчик протянул меч обратно царю Саулу. — Я не могу ходить в этом.

Снял шлем, броню, дорогую тунику. — Я не привык к этому.

Отстегнул от пояса пращу и вышел вон.

Заговорили все разом.

Ионафан покинул шатер и увидел, как мальчик направился к пересохшему ручью. Он нагнулся и стал взвешивать на ладони камни. Выбрал круглый гладкий камень и положил в карман своей пастушьей сумки.

— Как тебя зовут?

Мальчик выпрямился и почтительно склонил голову перед Ионафаном.

— Царевич, я Давид, сын Иессея из Вифлеема.

— Ты знаешь, что у Голиафа есть брат?

— Да? — Давид выбрал еще один камень.

— Говорят, в рядах филистимлян еще три исполина из Гефа.

Давид подобрал еще три камня, добавил их к содержимому пастушьей сумки.

— Мне еще что–то нужно знать?

Ионафан ощутил уверенность, какой не испытывал со времен Михмаса.

— Бог с тобой!

Давид низко поклонился и начал спуск в долину.

Ионафан бегом вернулся на гору, встал рядом с отцом и стал смотреть.

Саул стоял понурый, опустив плечи. — Я послал мальчишку на смерть.

— Давай посмотрим и увидим, что сделает Господь.

Еврейские воины выстроились в боевой порядок, неодобрительно бурча при виде Давида, который спускался в долину почти с голыми руками: с одной своей пращей, да сумкой, где лежали пять гладких камней, да с пастушьим посохом.

В рядах раздался гвалт: это родичи Давида заметили, как он движется вниз по склону.

— Что он тут делает? Ну–ка убирайся отсюда!

Их утихомирили начальники.

Ионафан снова устремил взгляд в долину. Он истово молился: — Бог мой, будь с ним, как Ты был со мной при Михмасе. Пусть весь Израиль увидит, что может сотворить Господь!

Голиаф в сопровождении оруженосца двинулся вперед, крича с омерзением: — Что я тебе, собака, что ты идешь на меня с палкой? Разрази тебя Дагон!

Филистимлянин изрыгал ругательства, кляня мальчишку и весь Израиль всеми филистимскими богами, а воины хохотали и бряцали щитами.

Ионафан сжал кулаки.

— Подойди сюда, мальчик! — ухмыльнулся Голиаф. — Я отдам твое тело на съедение птицам небесным и зверям земным!

— Ну вот и все! — простонал Авенир.

Ионафан глядел и ждал, и молился, а Давид выпрямился и посмотрел врагу в лицо. Прозвенел юный голос: — Ты идешь против меня с мечом и копьем, и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств израильских, которые ты поносил.

Голиаф раскатисто расхохотался, вслед за ним и другие воины–филистимляне.

Давид продолжал идти вперед. — Сегодня Господь поразит тебя, и я убью тебя и сниму с тебя голову. И отдам трупы твоего войска птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле!

Давид вложил камень в пращу и побежал навстречу Голиафу.

Ионафан шагнул вперед. Правда ли он слышит жужжание пастушеской пращи, рассекающей воздух? Или это его кровь стучит в висках, когда каждый шаг Давида отдается в его сердце? Рука мальчика взлетела, в руке дернулась праща.

Голиаф отшатнулся, камень вонзился ему в лоб. По лицу хлынула кровь. Он расставил ноги, пытаясь сохранить равновесие. А потом рухнул — как подрубленный дуб.

Оба войска потрясенно застыли в молчании. Оруженосец Голиафа побежал от Давида прочь, когда тот поднял меч Голиафа и с криком опустил его. Схватив за волосы отрубленную голову Голиафа, маленький пастух поднял ее высоко, чтобы всем было видно.

— За Господа!

Торжествуя, Ионафан выхватил свой меч, взмахнул им над головой в ответ:

— За Господа и Израиль!

Со страхом было покончено, царь Саул с Ионафаном повели армию на врага, и снова могучие филистимляне в ужасе бежали от воинства Господнего.

Когда битва увенчалась победой, Ионафан пошел искать Давида.

— Где он?

Саул покачал головой.

— Не знаю. Когда Авенир привел его ко мне, мальчишка еще держал в руках голову Голиафа! Но он куда–то запропастился.

— Его зовут Давид, отец. Он младший сын Иессея из Вифлеема.

— Знаю. Тот самый, что несколько месяцев бренчал во дворце на гуслях и распевал песни у меня в покоях. — Саул как–то скованно усмехнулся. — Кто же знал, что у него такое бравое сердце!

— Он сражается за Господа и своего царя, Ионафан радостно рассмеялся. — Вся земля узнает о том, что сделал он сегодня. Я должен его найти.

Он хотел побольше узнать об этом мальчике, которого так могущественно использовал Господь.

— Авенир ищет, где его поселить, — крикнул ему вслед Саул. — Нам надо держать его поближе к себе.

— Из него выйдет замечательный телохранитель! — Ионафан взмахнул мечом в воздухе и пошел искать дальше.

Когда Ионафан увидел Давида среди других иудеян и окликнул, тот обернулся. Ионафан с победным возгласом поднял руки, приветствуя его.

Давид низко склонился перед ним. — Я к вашим услугам, царевич.

Ионафан схватил мальчика за руки: — Я знал, что Господь с тобой!

— Как был Он с тобою при Михмасе, мой царевич. Мои братья только и твердили об этом несколько месяцев!

— Идем. Пошли со мной!

Давид зашагал рядом, с ним в ногу.

— Тебя прилично вознаградят за то, что ты сделал сегодня.

— Я ничего не прошу.

— Тебе дадут людей под начало.

Давид застыл, широко распахнув глаза: — Но я понятия не имею, как ими командовать.

Ионафан рассмеялся, потрепал Давида но курчавой голове.

— Я научу тебя всему, что умею сам.

— Я всего лишь пастух.

— Уже нет, — хмыкнул Ионафан. — Ты будешь сочинять песни, которые поведут нас в бой.

— Но это Господь одержал победу. Он был моей скалой. Это Господь избавил меня от руки Голиафа!

Ионафан взглянул ему в лицо. — Да! И вот такие слова из уст твоих и будут обращать к Нему сердца людей.

Голос Ионафана не будет больше одиноко звучать при дворе. — Они все видели.

У этого мальчика есть вера, так же, как и у него.

— Они будут слушать тебя.

Давид покачал головой. — Пусть те, кто видел, что случилось сегодня, знают, что могут положиться на Господа!

— Я знаю, что ты чувствовал, когда спускался в долину. Я тоже пережил это однажды — когда карабкался по скалам у Михмаса, — Ионафан поднял глаза. — Я бы все отдал за то, чтобы только еще хоть раз ощутить присутствие Господа.

Все, что угодно! Все. без остатка!

— Я мечтал сражаться за царя Саула, но братья только смеялись надо мной.

— Теперь больше не будут смеяться.

— Да. Но, наверное, и слушать не будут.

— А царского сына будут слушать?

— Ну, конечно.

— Так сделаем тебя таковым.

— Как это?

Ионафан стащил с себя тяжелый нагрудник и бросил ему. Давид поймал его, прижав к груди. Ионафан скинул верхнюю одежду, бросил Давиду. — Надевай.